Сказка про взрослых
Сказка про взрослых
"Большой Брат видит тебя..."
Дж. Оруэлл, "1984"
Дж. Оруэлл, "1984"
Мы все хотели любить...
По холодному мокрому городу бродили замерзшие дети и искали тепла. Долго бродили они по мрачным улицам, пока не увидели большое здание с надписью "Дом здесь". И вошли дети в этот дом, и нашли там большие комнаты для игр и разговоров, и нашли там теплые спальни и сытные столовые. И решили дети, что это и правда их дом. Тот самый дом, который они так долго искали.
И сели они за большой такой круглый стол и стали говорить о том и об этом, качая головами и всплескивая ручонками. Они смеялись и каламбурили, пели и танцевали и каждый был тем, кем давно мечтал быть. Каждый был собой.
Дом был большой и просторный, и всё больше детей поселялось в нем. И уже не все помещались за большим столом. Нашли тогда малыши столы в других залах и поставили их рядом. Теперь места хватало всем. А за круглым столом остались сидеть те малыши, что первые вошли в этот дом.
Шли дни, открывалась дверь и появлялись на пороге новые малыши. Грязные и чумазые, в рваных одеждах появлялись они, и было в их глазах что-то такое, что бывает лишь у не сломленных детей. Может быть, надежда, а может быть - любовь. И вставали дети из-за большого стола, и бежали они к новеньким, протягивая им свои руки и вводя их в дом. И дарили им тепло, отогревая их обледенелое сердце. И вновь смеялись дети, и вновь звучала песня, прогоняя мрак.
Шло время. Дети играли, бегали и прыгали, устраивали чаепития и даже организовали свой маленький театр. А по вечерам садились за столы и говорили о том и этом. Но однажды...
Уже и не помнят того вечера, помнят только, что было тогда как-то по особому шумно и весело, и перекрывали друг друга детские голоса. И были довольны карапузы, как они довольны всяким шумным праздником. Не был доволен лишь один малыш, которому шум за соседним столиком мешал слушать собственные мысли (а они для него были особенно важны, ибо были его мыслями). И встал тогда из-за круглого стола этот малыш, подошел к соседнему столу и попросил не шуметь. Удивились дети этому, подумали немного, покачали головами и... продолжили общение.
А Большой Малыш (так прозвали его в доме) сидел и думал за круглым столом.
На следующий день случилась радость. Точнее, сразу три радости - у трех карапузов были дни рождения. Дети сдвинули столы и взгромоздили наверх большой такой торт. Бисквитный. И все радовались и смеялись, и кивали друг другу головами, и были счастливы, просто так.
И только Большой Малыш не смеялся. Он думал. Он взрослел.
На следующий день это всё и случилось. Как обычно вечером все играли и пели. Пели и за соседним столом. А один карапуз петь не умел, но очень старался. Он был новенький и хотел всем понравиться. Большой Малыш слушал, слушал, как карапуз заливается, потом встал и сказал ему, чтобы он не орал. Карапуз понял, что это новая игра и запел снова. И все подумали, какую забавную шутку сказал Большой Малыш и засмеялись. Покраснел Большой Малыш, схватил карапуза за шиворот, проволок его через весь зал, отворил Большую Дверь и вытолкал карапуза на улицу...
И осекся смех, и умолкли песни, и застыли лица в удивлении немом. А в отворенную Дверь ворвался мокрый ветер и задул все свечи. Темно. Тихо. Холодно. Слышно, как лают собаки. Кто-то заплакал и стал звать маму... В тот вечер больше не было песен. Тихо расходились дети по своим кроваткам, шепотом желая друг другу добрых снов.
Да, это случилось именно так.
Наступило утро. Дети лежали в кроватках и шепотом говорили о том и этом, как раньше. Но вставать не хотели. Однако захотелось кушать. И все пошли завтракать. И собрались опять все вместе, и показалось им, что все по-прежнему. Вновь заулыбались дети друг другу, а кто-то затянул утреннюю песню. И снова свет и радость отогрела дом. Только вот в сторону Большого Малыша старались не смотреть. Все дружно решили, что он неудачно пошутил. Они любили его.
А Большой Малыш с того дня как подменился. Всё чаще он стал заводить за большим круглым столом странные речи, что де, те малыши, что пришли раньше прочих, совсем не такие, как те карапузы, что не сидят за круглым столом. И чем больше он говорил эти речи, тем больше нравились они тем, кто сидел за большим столом. Вскоре стали карапузы замечать, что малыши за большим столом стали всё реже смеяться, но всё больше шептать и хмурить лобики. А еще заметили они, что Большой Малыш стал чаще покрикивать на карапузов, словно он и не малыш даже, а какой-нибудь взрослый.
А он на самом деле решил, что он взрослый. И это было только начало.
Как-то утром все дети собрались за свои столы, чтобы поесть сладкого и попеть громкого. Но вместо обычных сладостей на столах лежали листки, на которых коряво было выведено "ПрАВелА". Озадаченно уставились карапузы в бумажки и спросили, куда делось сладкое. Сладкого не было, читать никто не умел, а потому отправились искать того, кто умеет читать. Оказалось, что из всех детей читать умеет только Большой Малыш. Большой Малыш встал на стульчик, обвел взглядом карапузов и принялся читать. В "ПрАВелАх" было сказано, что теперь все дети должны стать взрослыми, что петь можно только несколько песен и то тихо, что теперь нельзя громко смеяться и радоваться новеньким, а разговаривать только шепотом. Что об Очень Интересных Беседах будет сообщаться заранее и что всякий, несогласный с этими "ПрАВелАми" будет наказан.
Молча смотрели дети на Большого Малыша и было в их глазах что-то такое, что бывает лишь у не сломленных детей. Может быть надежда, но, скорее всего - любовь. "Это неправда", - сказал вдруг кто-то. "Это неправда", - повторил за ним еще один ребенок. "Это неправда! Неправда! Неправда!" - закричали со всех сторон малыши. И был испуг в их голосе, испуг и надежда, надежда на то, что это одна большая глупая шутка. Но тут к Большому Малышу подошел один из тех, кто сидел с ним за круглым столом, повернулся к карапузам и громко отчеканил: "Это правда. Это - Новая Правда!" И протиснулись сквозь детей те, что сидели за круглым столом, и заслонили собой Большого Малыша.
В тот день сладкого так и не дали. А ночью притихшие малыши услышали, как хлопнула входная дверь. Это вышвырнули тех, кто первым закричал "Неправда!". Они упали в грязный снег, поднялись и, кутаясь в свои лохмотья, побрели сквозь холод и мрак. И только ветер за спиной рвал в клочья вывеску "Дом здесь"...
С тех пор жизнь в доме малышей сильно изменилась. Всюду разгуливали Взрослые Малыши и следили, чтобы карапузы не смеялись, не пели и не болтали о том и этом. Сначала малыши протестовали, но самые протестующие стали по ночам пропадать. А детям стала сниться хлопающая дверь и лай собак за дверью. По утрам дети находили на столах бумажки, где указывалось, о чем сегодня надо говорить, какие песни петь и какие шутки шутить. Но дети предпочитали молчать и прятаться по комнатам. Они не хотели говорить по бумажке - не то чтобы они не могли говорить на эти темы, просто помимо этих тем они могли сказать и многое другое. Но в бумажках это не значилось. Не пели и песни из бумажек. Раньше эти песни все знали и любили среди прочих (как потом оказалось, это были любимые песни Большого Малыша), но раньше пелось от счастья, а теперь... Шутки шутили. Взрослые Малыши же и шутили. Но карапузам почему-то от них смешно не было, а хихикать они еще не научились.
Шли дни. В доме воцарилась тишина, дети лежали в холодных кроватках и больше не ходили в главный зал, где за круглым столом сидел Большой Малыш и заново переписывал "ПрАВелА". Теперь эти "ПрАВелА" висели на всех дверях, над кроватями и пачками лежали на тумбочках. Дети правил не читали, но каждому правила объяснял какой-нибудь Взрослый Карапуз. Кто правил не соблюдал, того - в снег, холодный и грязный. Чтоб знал. Каково жить в мире Взрослых.
Наступила весна. В окна пробивалось солнце, но Взрослые заклеивали окна исписанными бумажками. Они боялись. Боялись света, боялись тепла, боялись смеха. Однажды Большой Малыш вписал в "ПрАВелА" пункт, чтобы солнце прекратило светить. Но солнце не прекратило. Ибо оно светит детям, а не взрослым.
И вот тут это случилось. С одной из кроватей встал белокурый карапуз, сорвал с окна желтую бумагу и засмеялся солнцу. Он смотрел и смеялся, а потом развернулся и запел. Он запел громко и песня его проникала во все углы старого дома. Он пел и смеялся и солнце играло его нежными кудрями. И кинулись в комнату Взрослые Карапузы, опрокидывая по дороге стулья и топоча своими ножками. Но не стал ждать их поющий малыш. Он вышел из спальни и пошел им навстречу, напевая все те песни, коих не было в списке, но что были в памяти каждого. И прошел карапуз сквозь оторопевших Взрослых Малышей, открыл сам Большую Дверь и вышел на улицу...
Облегченно вздохнули Взрослые Малыши. Но... Внезапно им показалось, что тот карапуз возвращается. Тут же захлопнули они тяжелую Дверь и прислонились к ней спиной. Но песня шла не с улицы. Один за другим из затхлых комнат некогда светлого дома выходили дети и громко пели те песни, что согревали их когда-то. Тогда, когда они были вместе и каждый соразмерял свои поступки с красотой своего сердца, а не правил. Они выходили из комнат и радовались встрече, и подбегали друг к другу и протягивали руки, смеясь и плача от радости. Они спускались по лестнице, проходили мимо Большого Малыша за круглым столом и выходили в открытую Дверь. И было в их глазах что-то такое, что бывает лишь у не сломленных детей. Может быть надежда, а может быть - любовь...
И высыпали дети на улицу, и увидели они новый мир. Мир, где все птицы поют разные песни и каждая - свою. Мир, где солнце светит одинаково всем, а не только круглым столам. Мир, где можно смеяться, когда смешно и радоваться тому, кому рад. Мир, где интересны все мысли, а не только умные. Мир, где любят от души, а не по "ПрАВелАм". И побежали дети прочь от состарившегося дома, смеясь и гомоня...
А дом словно осунулся. Не слышно было шепота и не пелись больше песни. Даже по списку. Взрослые Дети угрюмо ходили по холодным комнатам, пряча свои глаза от Большого Малыша и пугаясь собственных теней. А Большой Малыш сидел за круглым столом и переписывал "ПрАВелА". Он верил, что всё дело - в них. И был по-своему прав. Вот только он так и не понял, что людьми (а люди и есть дети, какими бы взрослыми они не притворялись) правят не правила или законы, а любовь. Та самая, что заставляет нас смеяться и петь, каламбурить и гомонить, радоваться встрече и печалиться разлуке, та самая, что объединяет людей в самом драгоценном, что есть у человечества - в даре общения.
Как-то днем Большой Малыш понял, что Взрослые Дети ушли. Они завидовали той радости, что танцевала теплым дождем за стенами дома и гоняла птиц по площадям. И они ушли. Молча. Как предписано в "ПрАВелАх". Большой Малыш сидел за опустевшим столом и грустно смотрел на Дверь. Без детей дом стал похож на умирающего кита. Только изредка Большому Малышу чудилось эхо детского смеха и топот чьих-то ног. Но это были призраки. Да и сам он стал призраком, построившем себе тюрьму. Тюрьму одиночества.
За столом сидел ребенок с глазами старика...
(с) с любовью, Ваш
Stefanic Toneiro